Дорога к дому (СИ) - Страница 44

Скрипнув от досады зубами, Безымянный откинул капюшон и, постаравшись придать лицу беззаботное выражение, вступил в туннель, мысленно радуясь, что массивные решетки — в пяти местах перегораживавшие проход — подняты. Иначе не избежать бы ему «чтения» и всех последующих «прелестей» общения с бывшими собратьями. Холодные взгляды бесстрастных глаз скользили по нему, не задерживаясь, но и не отпуская до конца. Они словно переходили от кона к кону передавая надзор за одиноким путником по цепочке от одного к другому. Почти миновав туннель, Безымянный заприметил в укрытой от посторонних глаз нише одинокого конфедерата, в бледно-голубой легкой мантии с массивным меховым воротником и небольшим вышитым символом в виде открытого глаза на груди справа. Ну конечно же! Как он мог, пусть даже в мыслях, допустить, что Конфедерация, по неизвестным причинам усилившая свое присутствие в Штормскальме, оставит вход в город без «особого» присмотра!

«Серый» плетельщик стоял, привалившись спиной к стене и опустив голову на грудь, словно бы полностью погрузившись в свои думы. Как и любого другого представителя касты, его окружал ореол множества форм, добрая половина из которых наверняка являлась иллюзорной, а другая — откровенной маскировкой. «Серый плут и здравствуй не скажет, не солгав при этом дважды», — так говорили остальные конфедераты о представителях этой группы. И не без основания! Мастера иллюзий и лжи, коварства и притворства, обмана и оборотничества, они заслуженно пользовались весьма неоднозначной репутацией, но одно их качество искупало все остальные: они были великими воинами. Даже один «серый» зачастую мог обернуть катастрофу на поле боя в победу, создавая бесчисленные иллюзии и играя чувствами врагов, заставляя их в ярости и ослеплении гнева набрасываться на своих же союзников, отводя им глаза, затуманивая взор, создавая препятствия там, где раньше ничего не было, разверзая иллюзорные бездонные пропасти у них под ногами, или перегораживая путь огненными валами — да мало ли приёмов и уловок имелось в запасе у этих прирожденных плутов!

Проходя мимо плетельщика, Безымянный был внутренне готов к тому, что сейчас последует окрик, и правда о его истинном облике откроется, но… ничего не произошло. «Серый» даже не поднял на него глаз.

Оказавшись внутри городских стен, Безымянный испытал ещё большее потрясение.

Людей в городе оказалось куда больше, чем он мог себе представить! И людей самых разных. Город был набит битком и трещал, как переполненная бочка, от заполнившего его гомона и говора десятков наречий. Тут и там в толпе мелькали фиолетовые наряды «боевых стражей» конов, зеленые — «чтецов», попадались алые и голубые форменные одежды «следящих» и «плетельщиков», встречались даже ярко-оранжевые балахоны «криптографов» хотя последних можно было пересчитать по пальцам, но один факт того, что эти затворники вылезли из своих лабораторий и библиотек и присоединились к другим конам — изумлял, и будоражил воображение. Правда и это было только началом: семь аквил! Он насчитал представителей целых семи филиалов! Здесь были и Джарекцы с иссиня черными ритуальными щитками на запястьях обоих рук; и Чины, укутанные в оранжевые короткие плащи; и Франтианцы с бьющими по ляжкам ножнами церемониальных мечей Та`а. Катекианцы… Безымянный скрипнул зубами от внезапно проявившейся досады и раздражения, впитавшихся в его плоть с молоком матери… Ближайшие соседи и заклятые друзья Валентинианцев — филиала, к которому раньше принадлежал и сам Безымянный — Катекианцы были… не самыми желанными гостями в землях Валентинианцев. Мягко говоря! Слишком много взаимных обид и недопонимания, слишком много крови и смертей, слишком много непримиримых разногласий давным-давно окрасили отношения между двумя филиалами в мрачные цвета и год от года они становились все темнее. Дошло до того, что жителям двух филиалов запрещалось появляться на территории оппонента без обязательного гласного надзора.

Но отчего же тогда в толпе, с тревожащим постоянством, мелькали удлиненные книзу, огромные ярко-красные наплечники из чистого лунного серебра, напоминающие своим видом каплю крови или слезу. Эти наплечники являлись отличительным знаком конфедератов Катека таким же, как и сияющая золотом треугольная эмблема с катящимся колесом трискеля на груди у любого Валентинианца находящегося на службе.

И отчего в людском коловращении повсюду виднеются скромные серые хламиды рыцарей храма, редко когда направлявших больше двух своих адептов в один и тот же город одновременно?

Мимо Безымянного прошел удивительно красивый мужчина, с бледной, почти прозрачной кожей, под которой отчетливо проступала тонкая сеть голубоватых кровеносных сосудов — создававших видимость причудливой татуировки, — с и кипенно-белыми волосами, стянутыми на самой макушке в «конский хвост». Рядом с ним шествовали, иначе не скажешь, две на удивление похожие друг на друга девушки или женщины — Безымянный всегда с трудом определял возраст эффов, — двигавшиеся с невероятной грацией и изяществом, превосходящими возможности даже самого подготовленного человека, даже Темного. Их щемящая душу красота и утонченность, как всегда, привлекала многочисленные взоры, и не один мужчина тяжело вздохнул, провожая взглядам эту удивительную пару.

Невероятно… Безымянный в недоумении покачал головой: такого разнородного сборища можно ожидать от столичного города или крупного торгового центр где-нибудь в самом центре филиала, но уж никак не от захолустного пограничной крепости, пусть и легендарной, но всё же не настолько уж значимой!