Дорога к дому (СИ) - Страница 47

Выбрав столик в углу, справа от входа, братья устроились поудобнее на металлических стульях с узкими, высокими спинками и некоторое время провели в молчании, глядя друг другу в глаза — будто бойцы, готовившиеся к трудной схватке.

Первым молчание нарушил конфедерат:

— Вина! — во всю глотку рявкнул Влад возникшему в мгновение ока официанту, хрупкому невысокому юноше с печальными глазами. — Самого лучшего! Кафф лучше не заказывай — дрянь редкостная, — обратился он к Безымянному и, усмехнувшись зардевшемуся от негодования пареньку, добавил: — Вино, впрочем, тоже. Но все ж получше, чем в других местах.

Дождавшись, когда паренек вернется с пузатой бутылью и парой кружек, Влад жестом отослал его прочь и принялся ловко орудовать штопором.

— Ну, рассказывай, — откупорив бутыль и по въевшейся в кожу привычке обнюхав пробку, обратился кон к Безымянному, разливая золотистое вино по кружкам. — Начни…

— Погоди, — перебил его Безымянный, пригубив вина, — расскажи вначале о семье. Как вы? Все ли живы? Как дела дома? Я ведь ни слова не слышал о вас всё это время!

Влад понимающе кивнул.

— Не волнуйся, все целы и невредимы. Дед как всегда трясется над своими виноградниками. Пару лет назад у нас были сильные заморозки, так он чуть не в одежду укутывал свои драгоценные лозы — вот смеху было! Твои родители тоже в порядке, насколько я знаю. По крайней мере, пару месяцев назад так оно и было. Отец теперь преподаёт в Наверенийской академии, так что в замке его редко застанешь, но его, похоже, всё устраивает. Только вот Никлас… он некоторое время назад правил в Занергарде, на должности гроссмейстера, но… — Влад потупился и, помолчав немного, добавил: — Он пьёт. Много. Несколько раз только заступничество старейшин рода уберегало его от «Кары». Думаю, он до сих пор не смирился с твоим изгнанием. Я встречался с ним недавно, как раз перед тем как нас перебросили сюда. Грустное зрелище!.. От него, прежнего, мало что осталось. Почти ничего… Сейчас он служит у Раемма. Мы думали что… сам понимаешь: новое место, легендарный маршал… мы все полагали что это его хоть немного встряхнет, но…

Влад развел руками и грустно покачал головой.

Безымянный с трудом сглотнул внезапно подступивший к горлу комок и одним глотком выпил остававшееся в кружке кисловатое вино. Потянувшись к бутыли, он плеснул добавки, но пить не стал. Отвернувшись, он подняв взгляд к запотевшему окну, с грязными пылевыми разводами на стекле, и спросил севшим от навалившегося чувства вины голосом:

— А Кэт? Как она?

— Ты бы удивился, — немедленно просветлев лицом и озорно усмехнувшись, ответил Влад. — И очень сильно! В ней проснулся нрав Александеров. Конечно, после смерти Андре и твоего изгнания ей пришлось нелегко — она всегда была излишне чувствительной — но она не сломалась. Скорее, закалилась. Взрослея, она всё больше и больше становилась похожа на Никласа, каким тот был раньше: такой же безудержный темперамент, такая же жажда жизни. А когда ей исполнилось двадцать, она вдруг решила, что должна обучаться и стать полноправным конфедератом. Поначалу все посчитали это простой блажью, смеялись, подшучивали, но когда она отправила заявку в патриархат — шутки кончились! Твой отец пытался её образумить, уговаривал, убеждал, грозил — ничего не помогло! Эта девчонка просто как с цепи сорвалась, стала упрямой как мул, в конце концов, он не выдержал и дал согласие. Кэт попала в Фастлийскую академию, знаешь, ту, которая специализируется на выпуске Исцеляющих. Думаю, все в тайне надеялись, что даже если она и выдержит подготовительный курс, то в итоге станет целителем. Как бы не так, она и слышать ничего не желала об исцелении, а вдобавок у неё обнаружился сильно выраженный талант в вязи, так что теперь она на последнем году обучения… как боевой ваятель!

Безымянный не мог найти, что сказать в ответ: новость была поистине удивительной, ведь в его памяти Кэт оставалась тихой, застенчивой девочкой, с огромными серыми глазами, тоненькой и по-мальчишески угловатой, девочкой, вечно старавшейся избегать шумных сборищ и проводившей больше времени с книгами, чем с людьми. Трудно было представить, что этот стыдливый и робкий ребенок превратился в сильную и уверенную в себе молодую женщину, решившуюся в нарушение традиций семьи связать свою жизнь с высоким искусством ваяния Силы. И в обход всех негласных запретов добиться своего.

Нет, в «Каноне Истины» — письменном своде правил и законов Конфедерации, не было никаких ограничений, препятствующих женщинам поступать на действующую службу — во всяком случае, явных. Но в действительности такие стремления… не поощрялись. Отчасти это было вызвано подспудным желанием патриархов избежать повторения — пусть и весьма маловероятного — событий, схожих с мятежом атлантов и появлением Акватикуса. Отчасти — искренним стремлением оградить дочерей Конфедерации от трудностей и треволнений, связанных с боевым обучением. Но самой главной причиной являлось нежелание рисковать своим любимым детищем — матреальной евгенистической программой, даже в мелочах — ведь битвы не различают полов, а потеря даже одной генетической линии в сложной системе МЕП вполне могла обернуться катастрофой и отбросить всю программу на столетия назад. Впрочем, об этом редко говорилось вслух, и немногочисленным представительницам прекрасного пола, решившим несмотря ни на что вступить в ряды боевого союза, не отказывали в открытую, их просто направляли в наиболее безопасные регионы филиалов и устанавливали над ними негласный, но очень жесткий контроль.