Дорога к дому (СИ) - Страница 120

120

Сержант Дани Павилос лэйн Соломон — выполняющий обязанности по надзору за личным составом специальной тактической ладони «Грифон» и являющийся одним из двух заместителей гроссмейстера Гермагена де Вард-Тиморениса (называемого подчиненными за глаза просто и незамысловато — «Сволочь»), остановился в нескольких шагах от своего начальника и с почтительным видом стал дожидаться, когда его шеф закончит доходчиво объяснять хмурому и насупившемуся стражу, какой тот осел и почему именно, его предками были бараны, козлы и (отчего-то) навозные мухи. В этот раз испытать всю необоримую силу «очарования» гроссмейстера Тиморениса выпало Локасу Самарту — Дани ещё не успел как следует познакомиться с этим парнем, впрочем, как и с остальными бойцами ладони (тем паче что в этой «ладони» было не пятьдесят человек как обычно, а без малого четыре сотни — и это не считая чтецов, плетельщиков, ваятелей и даже одного криптографа! — общая же численность сводного отряда, именующегося «ладонь Грифона», превышала шесть сотен человек). Но он успел понять, что Локас очень сильно напоминает ему Крага Оуэлса — бойца его прежней ладони, переведенного куда-то на южные рубежи как раз перед той проклятой «зачисткой» в Тартре: те же черты характера — упрямство, беззаветная храбрость, честность… В общем, Локас был не самым удобным подчиненным для любого начальника, привыкшего взирать на своих людей, как на рабочий скот — а именно таким начальником и был де Вард-Тиморенис. Оттого-то Самарт оказался в числе особых «любимчиков» Гермагена, и редкий день обходился без того, чтобы гроссмейстер не нашел очередного повода дать своему подчиненному это почувствовать.

Дани не прислушивался к гневной речи Гермагена и даже не пытался понять, чем вызвано его неудовольствие на этот раз: видит Бездна, вывести гроссмейстера из себя ничего не стоит, это может сделать даже стрекоза, обгадившая цветок в другом полушарье Терры!

— Чего тебе, Соломон? — грубо бросил де Вард-Тиморенис, заприметив, наконец, своего заместителя и прервав на полуслове гневную тираду, чем тут же не преминул воспользоваться Локас — исчезнувший с ловкостью человека, давно привыкшего к таким маневрам.

— Расстановка закончена. Все люди на своих местах, гроссмейстер, — в тоне Дани не ощущалось ни малейшего почтения, он говорил, как автомат, и даже такой нейтральный тон давался ему не без труда. — Территория полностью оцеплена. Мы готовы начинать операцию и…

— Наконец-то! Ленивые ублюдки, пригодные только чтоб девок портить, — де Вард-Тиморенис грязно выругался и сплюнул, Дани стоял с каменным лицом, ожидая окончания очередной истерики. — …ханые козлом выродки! Чего пялишься, недоумок? — этот вопрос уже явно относился к нему, и Павилос счел уместным изобразить некое подобие внимания и уважения, хотя для этого приходилось буквально насиловать себя. — Раз эти долбачи готовы — пусть начинают! Я не собираюсь торчать в этом отстойнике для свиней до бесконечности!..

— Что у вас? — Дани, занятый старательным изучением облаков, скользящих по низко висящему небу, не заметил, как к ним приблизился Серапис кон Александер — истинный повелитель, владыка и господин ладони Грифона, что бы по этому поводу ни думал Гермаген (если последний вообще о чем-нибудь думал, в чем Дани был отнюдь не уверен).

Павилос так и не понял, не смог уяснить для себя, что могло связывать двух настолько непохожих людей, как высокого ваятеля кон Александера — человек сухого, жесткого, но всегда в высшей степени корректного и внимательного к окружающим, и де Вард-Тиморениса — отъявленного сквернослова и буяна с явно выраженными человеконенавистническими наклонностями. Одно Дани уяснил: чем бы ни была вызвана эта взаимная приязнь, — корни её гнездились в далеком прошлом. Серапис всецело доверял Гермагену, а тот, в свою очередь, готов был броситься в огонь по первому слову ваятеля.

— Эти пьяные черепахи, наконец, зашевелились, мас, — де Вард-Тиморенис снова выругался, нимало не смущаясь присутствия шанарет`жи. — Я отдал приказ начать операцию.

— Ты предупредил их быть предельно осторожными и не лезть на рожон? Предупредил, что в любом случае это в первую очередь не карательная, а поисковая операция?

— Не воняй, Серапис, — скривился Гермаген, — они ж не девицы на лекциях о целительстве! Сами всё прекрасно понимают. Ну, чего ты вылупился, как куртизанка на беса?! — Вот это уже относилось к Дани, и он мгновенно придал лицу внимательное выражение. — Я отдал приказ, сержант, так что живо собирай свои куцые мозги в кучку и дуй его выполнять! Бегом!

Дани резко поклонился Гермагену, чуть более плавно и глубоко — Александеру и, мысленно ведя счет от одного до десяти и обратно — трюк, позволявший связать собственные мысли и не дать им вырваться наружу, — лёгкой трусцой направился к Вайарду Симену… «Наконец вспомнил!» — эта мысль прервала внутренний счет и слегка улучшила настроение. Наконец-то он вспомнил имя своего «слухача»…

* * *

Безымянный отложил вилку и, вытерев губы салфеткой, поднялся из-за стола. Составив на поднос опустевшие тарелки и кружки, он пересек столовую — весьма внушительных размеров комнату, явно рассчитанную на одновременный прием нескольких сотен человек, — и поставил поднос с грязной посудой на стойку. Улыбнувшись девочке-технику, работавшей на кухне, как старой знакомой и кивнув ей в знак благодарности за вкусный завтрак — хотя время было скорее обеденное, но нынче он позволил себе поспать пару лишних часов, — Александер вышел из трапезной и направился к ближайшей ванной комнате, намереваясь как следует освежиться.

120