Дорога к дому (СИ) - Страница 88

— Благодарю вас, гроссмейстер Сенис, — внезапно заговорил шанарет`жи. Он обращался к Аакиму, хотя взгляд его всё так же пристально, изучающее пробегался по лицу Дани. — Благодарю, что вы любезно предоставили свой кабинет в полное наше распоряжение. Отдельно благодарю за весьма радушный и теплый прием, оказанный, несмотря на отсутствие предварительного уведомления. Но теперь вы свободны и можете без промедления вернуться к многочисленным вашим обязанностям.

— Но ваша милость, — Ааким встрепенулся, и недоуменно уставился на Горгида, — я полагал, что моё присутствие при рассмотрении дела младшего сержанта Павилоса…

— Совершенно излишне, — глаза змеи обратились на Сениса, и тот невольно вздрогнул от той внутренней мощи, что светилась в них. И всё же Ааким не был бы собой, не попытайся он даже в такой невыгодной ситуации проявить свой норов.

— Прошу прошение, достопочтенный советник, но моей непосредственной обязанностью…

— Достаточно, — словно гигантский топор просвистел в воздухе и замер на волоске от шеи Аакима. — Вы свободны.

Горгид не утруждал себя объяснениями. Он приказывал! И не было в филиале кона столь глупого и самоуверенного, кто счел бы возможным дальнейшее препирательство.

Ааким молча поклонился и направился прочь из своего собственного кабинета. По пути он одарил Дани взглядом — большего он не мог себе позволить, — в котором отчетливо читалась немая поддержка. Он словно бы говорил: «Держись!»

— Итак, — когда дверь за ушедшим захлопнулась, как ни в чем ни бывало продолжил шанарет`жи, — давайте для начала, ознакомимся вот с этим, младший сержант. — Он извлек на свет крошечный ярко-алый кристалл-накопитель и небрежным жестом поместил его в приемник проектора — небольшой, продолговатый пенал со съемной крышкой, имевший в своем нутре набор разнообразных ниш для различных типов кристаллов. Повозившись с голографической панелью управления и задав нужные параметры, Горгид включил трехмерное моделирование изображения и проявил его чуть в стороне от стола, ближе к окну, у которого стоял ваятель.

Запись мнемохрона оказалась выполнена весьма качественно, с использованием объемного расширения и повышенной четкостью детализации объектов — что было весьма странно: обычно мнемохроны взыскующих отнюдь не поражали зрителя своим качеством и чистотой. Неужели Камир знал, что выполняет работу для кого-то весьма важного? Вряд ли, хотя с «алыми» никогда ни в чем нельзя быть уверенным до конца. «Алая гвардия Конфедерации» — чтоб её!..

Дани с удивлением взирал на разворачивающуюся перед ним трехмерную картину произошедшего на поляне Мууша, проигрывавшуюся с некоторым убыстрением. Мелькали фигурки конов — парней, оставшихся живыми и здоровыми лишь в памяти Дани и в этой вот мнемонической голограмме, списанной с его же мозга. События развивались. Вот он беседует с Серафимом Эдуардом — звука нет, лишь немо шевелятся губы погибшего ваятеля, но Павилос буквально слышит его голос:

«Я знаю не больше вашего, младший сержант. Сомневаюсь, что при имеющейся информации я смогу сделать сколько-нибудь достоверный вывод. Но, учитывая все факты, считаю вариант, при котором предположение о…»

А ведь он так и не успел как следует познакомиться с Серафимом. Не успел… Больно! На заднем плане видятся силуэты разбредшихся по поляне людей — они двигаются сумбурно, неестественно быстро, все плывет… Или что-то не то с его зрением?

Дани сморгнул влагу, набежавшую на глаза. Это не слезы, нет, всего лишь пот — и с удвоенным вниманием впился взглядом в запись. Изумленное — хотя не впервые ему доводилось лицезреть мнемонические голограммы, в том числе списанные и с его собственного зрительного восприятия — осознание того, сколь многое подмечалось глазами и не оставалось в рассудке как воспоминание, уразумение свершенного, в который раз поразили его своей широтой. Он сумел даже подметить момент гибели Серафима Эдуарда — запечатленный краешком периферического зрения, но всё же вполне отчетливый — момент специально, видимо, не только для него, но и для самого себя увеличенный и сфокусированный Горгидом как отдельная проекция. Вот плетельщик наносит хлещущий кинетический удар наотмашь по подобравшемуся слишком близко мертвецу с тлеющей одеждой; вот, не замеченный коном противник приближается к нему сзади и пытается ухватить за горло — в последний момент Серафим каким-то чудом изворачивается и, отступая в самую гущу оживших мертвецов, плетеньем, вероятнее всего воздуха и огня, сбивает напавшего с ног и разрывает тому грудную клетку… Дальнейшее видится неразборчиво, множество размытых мелькающих фигур — видимо, пот попал в глаза Дани, и он потерял концентрацию на происходящем, отвлекся. В следующий момент — взрыв! Ударная волна добирается до Павилоса, он падает, картинка смещается, последнее, что удается рассмотреть, — обрывки обожженной, искалеченной плоти, разлетающиеся в разные стороны.

— Достаточно, — Горгид са`а Тэрин, плавно провел рукой над проектором, и голограмма исчезла. — Полагаю, мы увидели достаточно. Дальнейшее развитее событий и без просмотра вполне очевидно.

Шпион откинулся на обшарпанную, как и вся прочая мебель в кабинете, спинку кресла и устало потер виски, словно пытаясь избавиться от терзавшей его мигрени. Некоторое время он напряженно хмурился; торопливая, ожесточенная работа мысли отражалась на его лице в виде то появляющихся, то исчезающих морщин, и ещё в лихорадочно-бессознательном подергивании пальцев.